Автомат Никонова — оружие прошлого

Анатолий Вассерман

А я обдумывал свой план,
Как щёки мазать мелом,
А у лица носить экран,
Чтоб не казаться белым.
Льюис Кэрролл (перевод Орловской)

   Конкурс «Абакан» на автомат повышенной кучности, бесспорно, войдёт в оружейную историю. Не зря победитель конкурса — автомат Г.Н. Никонова АН-94 — рекламируется как оружие будущего.

   Правда, при ближайшем рассмотрении победа Никонова несколько сомнительна. Например, исходные условия конкурса предусматривали высокую кучность очереди из трёх выстрелов — но АН-94 накапливает отдачу только двух выстрелов, после чего подвижные части доезжают до упора и прицел сбивается безнадёжно. Тогда как другие конструкторы — например, И.Я. Стечкин в конкурсном ТКБ–0146 — с накоплением отдачи трёх выстрелов справились. А уж создатели немецкой безгильзовой Heckler & Koch G11 решили эту задачу задолго до конкурса «Абакан». По критериям климовского ЦНИИ точного машиностроения наилучшие результаты во всех конкурсных испытаниях показал автомат ТКБ-0111, разработанный в тульском Центральном конструкторско-исследовательском бюро спортивного и охотничьего оружия (ЦКИБ СОО) Г.А. Коробовым. Правда, испытывали его почему-то вне конкурса. Да и в производстве АН-94 — чуть ли не сложнейший из всех конкурсантов. Соответственно и дорог настолько, что армия пока заказала лишь установочную партию — на один полк.

   Впрочем, традиционные странности российской армии не умаляют инженерного подвига самого конструктора. Даже если АН-94 — не лучший из конкурсных образцов (да и вряд ли возможно быть лучшим одновременно по всем показателям), он всё же явно точнее серийных автоматических винтовок всех армий мира. Так что слава этого автомата вполне заслуженна. Как слава любого рекордсмена.

   Во всём мире популярны виды спорта, которые у нас принято называть военно-прикладными. Во множестве боевиков творят чудеса чемпионы по высшему пилотажу, парашютному спорту, стрельбе из лука… В 1941-м под Москвой действовал даже целый диверсионный батальон (Отдельный МотоСтрелковый Батальон Особого Назначения — ОМСБОН), составленный из первоклассных спортсменов.

   Вот только в открытый бой с регулярными воинскими частями никто этот батальон не бросал. Не только потому, что чемпионов слишком мало, чтобы ими рисковать. Но и потому, что результаты боевого столкновения были вовсе не гарантированы. Условия в спортзале и на поле боя не всегда одинаковы.

   Рекордная кучность АН-94 достигнута, правда, не в зале, а на полигонах. Условия там максимально приближены к боевым. Во всём, кроме одного — поведения мишеней.

   Хотя конкурсные условия как раз на это поведение и ориентировались. Повышенная кучность огня, по мысли организаторов, должна гарантировать поражение противника несколькими пулями — и тем самым обеспечить выведение его из строя при любых условиях.

   Но, между прочим, больше ста лет назад великий реформатор российской армии генерал Драгомиров протестовал против внедрения пулемётов именно потому, что незачем расстреливать солдата вдогонку, несколькими пулями — одной вполне достаточно.

   Правда, Драгомиров неверно понимал само назначение пулемёта. Он нужен не для того, чтобы поразить уже падающего противника несколькими дополнительными попаданиями. Смысл пулемётной очереди в том, чтобы хоть одна из множества пуль, неизбежно неточно нацеленных в горячке боя, нашла мишень. В современном скоротечном бою на выведение из строя одного бойца тратятся сотни и тысячи выстрелов. Потому и понадобилось автоматическое оружие, чтобы эти сотни уложились в считанные секунды.

   Но тогда зачем же организаторы конкурса «Абакан» поставили перед конструкторами задачу, справедливо высмеянную ещё в прошлом веке?

   Очевидно, затем, что условия с тех пор поменялись.

   Четырёхлинейная (0.4 дюйма = 10.16 мм) пуля винтовки Бердана, правда, развивала невысокую по нынешним понятиям скорость — дымный порох не на многое способен. Но это сказывалось разве что на дальности боя. Энергия же пули была более чем достаточна для убиения цели в любой точке траектории. Поэтому писатель Василий Звягинцев справедливо отмечает: народовольцы могли проделать с Александром II Николаевичем Романовым то же, что через восемьдесят с лишним лет сделали с Джоном Фитцджералдом Кеннеди — и не стоило возиться с минами и ручными гранатами.

   Патрон образца 1889-го года, впервые применённый в винтовке Мосина 1891-го, содержит в гильзе (длиной 54 мм, с выступащим бортиком — rund) бездымный порох. Поэтому и калибр его уменьшили до трёх линий — десятых долей дюйма (0.3 дюйма = 7.62 мм). За прошедшие 110 лет пуль для патрона 7.62*54R разработано множество. Но все они развивают скорость не меньше 800 метров в секунду. Дальность полёта соответственно выросла: в первых образцах винтовки Мосина прицел градуирован на 3000 шагов (2200 метров), а предельная (при угле возвышения около 40 градусов) дальность достигает 5 километров. И на всём этом пути пуля смертельно опасна.

   Известен даже случай, когда уроненная винтовка случайно выстрелила, пуля ушла в небо почти вертикально, упала на соседней улице — и убила человека. Поэтому, кстати, стрельба в воздух — далеко не самое безопасное развлечение. Уж лучше стрелять в землю — почти вертикально, чтобы избежать рикошета.

   Собственно, что такое — смертельная опасность?

   Считается, что пуле достаточно иметь энергию 50 джоулей (килограммовая гиря, упавшая с высоты 5 метров), чтобы убить человека — если пойдёт она только по мягким тканям. 80 Дж хватит, чтобы ещё и пробить по дороге любую кость.

   Самый маломощный массово применяемый патрон — Browning 6.35 (он же .25 ACP — Automatic Colt Pistol) — развивает 60 Дж. То есть из дамских пистолетов надо целиться в живот: даже ребро такая пуля может не пробить — а если и пробьёт ребро, то не пробьёт сердце. Недаром в 20-е годы конструктор Коровин, создавая под этот патрон пистолет ТК, добился заодно производства в Туле патронов с усиленным зарядом: ТК развивает 80 Дж.

   Впрочем, этот пистолет давно снят с производства. Зато специально для высших офицеров с 1974-го выпускается существенно более удобный, но ненамного более мощный пистолет самозарядный малокалиберный (ПСМ) конструкторов Лашнёва, Куликова и Симарина. Он сделан под патрон Анны Денисовой 5.45*18 с энергией пули 120 Дж. Более чем достаточно.

   Патрон Сёмина 9*18 1943-го года развивает в пистолете Макарова 304 Дж. В пистолете Стечкина — 350 Дж: ствол 140 мм вместо макаровских 98.

   Патрон Browning 7.65*17HR (half rund — половинный бортик, то есть дно гильзы шире её стенок, но очень ненамного; этого хватает, чтобы патрон не проваливался в револьверный барабан, но из пистолетного патронника гильзу вытягивают за проточку около дна), он же .32 ACP, развивает 210–220 Дж (в зависимости от длины ствола), Browning 9*17 (.380 ACP — на самом деле 0.380 дюйма = 9.65 мм, но маркировка сложилась исторически) — около 250 Дж. Кстати, сейчас у нас выпускается несколько пистолетов под патрон 9*17: закон об оружии разрешает охранным службам использовать только оружие менее эффективное, чем у армии, милиции и преступников.

   На Западе патрон Browning 9*17 считается минимально приемлемым для эффективной самообороны против преступника, не располагающего огнестрельным оружием. Полиции иногда соглашаются на патрон 9*18 Ультра с энергией 340 Дж. Армии же НАТО стандартизировали для своих пистолетов патрон Parabellum 9*19. В 1902-м Георг Люгер его спроектировал на 400 Дж. Впоследствии, усовершенствовав конструкцию пистолета Parabellum, Люгер поднял энергию патрона до 500 Дж. Кстати, поэтому современными патронами из парабеллумов, сделанных до Первой мировой, стрелять нельзя: могут сломаться мелкие детали.

   Патрон Маузер 7.63*25 развивает в пистолете Маузер 1896-го года 504 Дж. Его советская модификация 7.62*25, хотя и больше по калибру (у нас калибр меряют по минимальному диаметру нарезного ствола, а на Западе — по максимальному, так что на Западе наш патрон маркировался бы 7.92*25), но развивает в ТТ 1930-го года 490 Дж: ствол у Маузера — 140 мм, а у ТТ — 127.

   Более мощные патроны в пистолетах применяются редко. Слишком сложная нужна конструкция, чтобы сдержать большую энергию отдачи и в то же время обеспечить автоматическое перезаряжание. Скажем, шведский патрон 10 мм Авто с энергией около 1000 Дж особой популярности пока не обрёл.

   В револьверах конструкция надёжнее: при выстреле практически ничто не движется. Поэтому и патроны там можно применять помощнее. Скажем, Smith & Wesson .357 (9 мм) Magnum даже в двухдюймовом (50.8 мм) стволе развивает чуть ли не 700 Дж. А в восьмидюймовом — около 1600!

   Есть, правда, автоматические пистолеты и под SW .357 Magnum, и под SW .44 (11.176 мм) Magnum с энергией порядка 2000 Дж, и даже под Action Express .50 (12.7 мм) — чуть ли не 2500 Дж. Но они сложны и тяжелы. Не удивительно — это уже скорее винтовочные энергии. Не зря израильский Desert eagle (пустынный орёл), выпускаемый под все эти патроны, работает на отводе газа из ствола — схема, типичная как раз для винтовок.

   Русский трёхлинейный патрон развивает в разных образцах оружия примерно 3500–4000 Дж. Самый мощный винтовочный патрон Первой мировой — американский 7.62 мм образца 1906-го — около 4500 Дж. Это было полезно в начале века, когда пулемётов было мало и войска били залпами километра на полтора–два. Но на реальных дистанциях современного винтовочного огня такая энергия явно избыточна. Поэтому в 1952-м в качестве НАТОвского стандарта принят патрон, разработанный фирмой Winchester для стрельбы по оленям: 7.62*51 с энергией около 3300 Дж.

   Для автоматических винтовок и этого слишком много: отдача от очереди не даёт устоять на ногах. Поэтому ещё до Первой мировой войны наш конструктор автоматического оружия Фёдоров разработал патрон калибра 6.5 мм с меньшим импульсом отдачи. С началом войны он переделал своё оружие под японский (в той войне Россия и Япония были союзниками) патрон Арисака того же калибра, но ещё меньшей мощности: японские солдаты были слишком малы для отдачи тяжёлых патронов.

   В 1943-м Елизаров и Сёмин создали патрон 7.62*39. В карабине Симонова 1945-го года он развивает 2000 Дж, а в автомате Калашникова 1947-го — 1800 Дж (ствол СКС — 520 мм, АК — 415 мм).

   На эту энергию ориентировались и конструкторы американской фирмы Armalite, создавая в 60-е годы малокалиберную винтовку. Они выбрали патрон Remington .222 для охоты на мелкую быструю дичь. Новый НАТОвский стандарт — 5.56*45 — развивает в различных образцах автоматических винтовок 1700–2000 Дж.

   В свою очередь советские конструкторы, уменьшая калибр патрона, ещё снизили энергию. Патрон 5.45*39 1974-го года развивает до 1380 Дж. Этот патрон используется и в АК-74, и в АН-94.

   Кстати, фактический минимальный диаметр ствола — не 5.45, а 5.40 мм. Уже при доводке оружия увеличили толщину хромового покрытия ствола. Но во всех утверждённых и подписанных высоким начальством документах стояло число 5.45. И менять документацию не стали.

   Итак, большинство массово применяемых патронов обеспечивают энергию несравненно больше требуемой для человекоубийства. Настолько больше, что даже непонятно: зачем, собственно, так много?

   Одно объяснение напрашивается само собой. Пространство вокруг нас далеко не безвоздушное. Соответственно и пуля расходует в полёте немалую долю энергии на перемещение этого самого воздуха. Если скорость сверхзвуковая, то в воздухе образуется ударная волна — тут уж потеря энергии феерически велика. Естественно, для сохранения убойности в конце траектории нужен избыток энергии на вылете из ствола.

   Иной раз избыток этот столь велик, что пуля оказывается опасна не только для того, в кого целятся. Например, полицейский зачастую вынужден перестреливаться с преступником на людной улице. Промах — и под угрозой оказываются невинные прохожие. Ведь даже сравнительно маломощный пистолет Макарова способен убить на расстоянии 350 метров!

   Поэтому специально для полиции разработаны пули, теряющие энергию невероятно быстро. Они чаще всего легки, поэтому дульная скорость у них в несколько раз выше, чем у обычных. Чем выше скорость, тем больше энергии уходит в воздух. Первые такие пули сделал ещё в начале века датский конструктор Шоубо. Алюминиевая пуля калибра 10.35 мм на двадцати метрах валит с ног любого — но уже на пятидесяти почти безопасна.

   И форма пули может повысить сопротивление. Например, французская пуля THV (tres haute vitesse — очень высокая скорость) похожа на горлышко бутылки. И сделана из меди, чтобы весить поменьше. Соответственно убойная дистанция у неё — метров 15–25 в зависимости от патрона.

   Но зачем же искусственно сокращать дальнобойность мощных патронов? Не лучше ли взять оружие послабее?

   Не лучше. В частности, потому, что мишени нагишом не ходят.

   Я уже говорил: для пробития кости пуле нужны запасные 30 Дж. Одежда чаще всего не так прочна, как кость — но и на неё надо сколько-то израсходовать. А сколько ходит легенд о спасительных, остановивших пулю, портсигарах и медалях (жаль только, ничего не рассказывают те, кого медали не спасли)!

   Иногда приходится стрелять сквозь двери или заборы. Пуля российской трёхлинейки пробивает полуметровую земляную насыпь — очень полезно в окопной войне. Известен случай, когда нью-йоркские полицейские не могли достать преступника сквозь дверь автомобиля. Стреляли пулями THV. Со слишком большой дистанции, конечно. Потому что метров с десяти такая пуля легко продырявит и автомобильную сталь, и бронежилет.

   Бронежилеты распространились сравнительно недавно. Но уже заставили радикально менять требования к оружию. Теперь пуля должна если и не пробить жилет, то оглушить, а если повезёт, то промять жилет настолько, что рёбра поломаются. Или хотя бы сбить жилетоносца с ног. По американскому выражению, вышвырнуть человека из сапог.

   Дело не только в броне. 50 или 80 Дж достаточно при попадании в жизненно важный орган. Но этих органов у человека не так уж много. Соответственно малы и шансы на смертельное попадание.

   Более того, смертельно раненый не всегда умирает сразу. Даже пуля в сердце оставляет секунд тридцать на осмысленную активную деятельность. Следовательно, даже самое точное попадание не гарантирует от ответного попадания, столь же точного.

   Недаром на оружейном рынке США до сих пор самый популярный пистолетный патрон — .45 (11.43 мм) ACP. Пистолет Джона Мозеса Браунинга под этот патрон принят на вооружение армии США в 1911-м и снят с вооружения только в 1985-м. Рекордная долговечность одного армейского образца! За 74 года его модернизировали только раз: в 1921-м сделали рукоятку поудобнее. Более того, для любителей этот пистолет выпускается до сих пор — и в исходном варианте, и в десятках модификаций. И многие другие пистолеты переделываются специально для американского рынка — под патрон .45 ACP. Хотя энергия у него меньше, чем у Parabellum, процентов на десять. Зато пуля большего калибра заметно резче тормозится при попадании. Соответственно и сотрясение тела сильнее. И поражённый такой пулей человек скорее всего дать точный ответный выстрел не сможет.

   Почему же этот патрон так популярен именно на американском рынке? Да потому, что оружие там носят если не все, то очень многие. Самая вероятная перестрелка — уличная, с двух–трёх шагов. Промахнуться практически невозможно. Низкая кучность стрельбы, неизбежная при лёгком оружии и тяжёлой пуле, никого не волнует. Зато и раненый противник, если сможет выстрелить, то тоже попадёт. Значит, надо, чтобы выстрелить не смог.

   Останавливающее действие пули — дело сложное и до сих пор толком не формализованное. Определяют его чаще всего долгим и тяжёлым опытом.

   Зависит оно не только от калибра и массы пули, но и от её формы. Например, у пуль THV оно заметно выше, чем у многих других, благодаря тому, что острый носик с последующим расширением резко разбрасывает ткани во все стороны — раневый канал намного шире самой пули.

   Чтобы увеличить зону поражения, пули могут деформироваться и даже рваться на куски. Правда, армиям всего мира такие пули запрещены международными соглашениями. Зато частные лица и полиции такими запретами не скованы. Поэтому для того же патрона .45 ACP выпускаются десятки видов пуль, при попадании увеличивающих диаметр чуть ли не втрое.

   Правда, армии тоже нашли способ обойти женевскую конвенцию. Центр тяжести винтовочной пули смещают так далеко назад, что при попадании она немедленно разворачивается боком. То есть эффективный калибр соответствует уже не диаметру пули, а её длине.

   Особенно важно это, если калибр очень уж мал. Кувыркаются в теле пули обоих наших малокалиберных патронов — и пистолетного 5.45*18, и винтовочного 5.45*39. И пуля американского патрона 5.56*45 кувыркалась.

   Но стандартом НАТО стала не американская пуля, а бельгийская, у которой центр тяжести сдвинут насколько возможно вперёд. Она при попадании чаще всего идёт по-прежнему прямо.

   Ведь американская пуля столь неустойчива, что опрокидывается от удара не только в тело, но и в любой древесный лист. Поэтому во Вьетнаме, где впервые применили новые патроны, попасть в партизана, сидящего за кустом, оказалось почти невозможно. Зато вьетнамцы нашими патронами 7.62*39 поражали американцев в любых зарослях.

   Кстати, и наши АК-74 оказались крайне малоэффективны в афганской «зелёнке». Хотя патрон 5.45*39 создавался уже в конце вьетнамской войны. Можно было бы учесть опыт потенциального противника. Не зря говорят, что военные всего мира готовятся не к будущей войне, а к пред-предыдущей.

   Но даже летя боком вперёд, малокалиберная пуля имеет слишком малое останавливающее действие. Одиночного попадания чаще всего не хватает, чтобы надёжно вывести противника из строя. И если он также вооружён автоматическим оружием, ответная очередь скорее всего попадёт.

   Вот, оказывается, ради чего затеян конкурс «Абакан». Чтобы вывести противника из строя, одного попадания и впрямь нынче недостаточно. Фраза генерала Драгомирова о расстреле вдогонку — уже не насмешка, а вполне серьёзная и полезная рекомендация. И конструкторам пришлось добиваться её неукоснительного исполнения.

   Но зачем же всё так усложнять? Почему бы просто не взять патрон поэнергичнее?

   Слишком уж много в современном бою расходуется патронов. Чем они мощнее, тем тяжелее. Тем больший груз придётся носить солдату. Тем скорее он устанет и потеряет боеспособность.

   Кроме того, патроны приходится ещё и производить. Мощный патрон дороже. А финансовые и производственные ресурсы государства не бесконечны. Мощными патронами армию не удастся снабдить в должном множестве.

   А зачем, собственно, расходовать так много патронов? Почему бы не прицелиться получше?

   Потому, что противник тоже стреляет.

   В современном бою мало кто надеется попасть. Чаще всего стреляют просто ради того, чтобы прижать противника к земле, втиснуть в укрытия — и помешать ему целиться.

   Естественно, противник отвечает таким же бесприцельным огнём. Тысячи выстрелов с обеих сторон. Если повезёт, одна пуля кого-нибудь достанет.

   Картина очень похожа на «наступление огнём» в испанской гражданской войне. Тогда на участок наступления подвозили несколько вагонов снарядов и патронов, выстреливали всё это по вражеским позициям и смотрели: ушёл враг с позиций? Ушёл — порядок, можно продвигаться. Нет — наступление не удалось.

   Методика, конечно, очень способствующая сохранению жизни — своей и чужой. Но в военном отношении не слишком эффективная.

   Но ведь огонь непрерывным не бывает. По меньшей мере менять магазин или ленту время от времени приходится. Даже самый тренированный боец потратит на это секунды две. Более чем достаточно, чтобы высунуться, прицелиться и выстрелить.

   И попасть?

   Вот с этим сложнее. Конечно, хорошему, тренированному стрелку секунды на прицельный выстрел хватит. Но много ли в армии тренированных стрелков?

   Я пишу эти строки на углу московских улиц Снайперской и Молдагуловой. Неподалёку от этого угла находится Высшая комсомольская школа (ныне Институт молодёжи). В конце 1942-го и начале 1943-го в ней работали женские снайперские курсы. Лучшая выпускница курсов — Галия Молдагулова — обзавелась личным кладбищем в несколько сот национал-социалистов, за что и стала Героем Советского Союза.

   За полгода тренировки можно научить человека точно стрелять, укрываться от вражеских стрелков, высматривать укрывшихся противников… Если, конечно, не жалеть сил и средств на обучение: хороший стрелок тратит в каждой тренировке десятки и сотни патронов. И если обучаемый располагает необходимыми задатками: у меня, например, руки с ранней юности дрожат так, что из пистолета Макарова я выбиваю всего 6–7 очков на выстрел (по стандартной поясной мишени с 25 метров). Снайперы во всех армиях мира признаны товаром штучным. Но и средний боец может кое-чему научиться. Опытный профессионал за ту самую секунду, которую даёт чужая перезарядка, успеет если не пустить единственную убийственную пулю, то хотя бы полить противника очередью достаточно хорошо направленной, чтобы одна пуля из десятка (обычная скорострельность нынешних автоматических винтовок — около 10 выстрелов в секунду) нашла цель.

   Во Вьетнаме воевала армия, сформированная по призыву. Кстати, именно боевая проверка её качества заставила США перейти к армии наёмной. Не говоря уж о моральном факторе — война была непопулярна, и призывники не горели желанием в ней соучаствовать. Естественно, выучка американских солдат оставляла желать очень много лучшего. Надежды на точность их стрельбы не было ни малейшей. Потому и пришлось поливать огнём всё вокруг — и переходить на малокалиберный патрон.

   Зато опытные бойцы, многократно обстрелянные обстрелянные и много пострелявшие, предпочитали трофейные АК. Не только благодаря высочайшей надёжности (у М-16 газоотводная система практически открыта — не имеет поршня — и поэтому легко загрязняется). Но и благодаря ощутимо большему (вопреки многим легендам) останавливающему действию. Да и попадать сквозь кусты очень полезно в джунглях.

   Вьетнамская армия тоже состояла в основном из мобилизованных. Но воевали они до победы — то есть многие годы подряд. Соответственно и боевого опыта у них было больше. И стреляли они точнее — даже несмотря на повышенную по сравнению с М-16 отдачу АК и собственную хрупкую на фоне американцев комплекцию. Так что потребности в малых патронах они не ощущали. Как и следует профессионалам.

   Зато СССР от профессиональной армии отказывался всегда.

   Официально — по идеологическим мотивам. Страну, существующую для блага всего народа, должен защищать весь народ.

   Неофициально — по нежеланию командиров. Профессионала не заставишь строить генералу дачу или откармливать свиней в подсобном хозяйстве. А если и заставишь, любой ревизор накажет: профессионал оплачивается высоко — слишком дорого тратить его время на неслужебные цели.

   После исчерпания социализма официальная причина поменялась. Теперь ссылаются как раз на дороговизну профессиональной армии. Хотя численность такой армии может быть куда ниже: один обученный боец стоит взвода призывников — особенно если они держали лопату и метлу чаще, чем автомат. Соответственно и профессиональная армия в целом дешевле призывной.

   Правда, наше генеральё вдохновляется не только заботой о своих дачах. Гордится оно и памятью о былых блаженных временах, когда врага останавливали баррикадами из тел своих солдат.

   На заре перестройки страну потрясли рассказы о десятках тысяч танков, законсервированных аж за Уралом. Куда столько? Между тем число танков было точно рассчитано. Военные специалисты определили, в каких местах Западной Европы НАТО сможет применить против советских танковых колонн ядерное оружие, не разрушая до основания свои древние города. Отсюда вычислили, сколько техники будет потеряно по пути к Атлантике. И запасли столько танков, чтобы эти боевые потери не замедлили прорыв. А с экипажами проблем не ожидалось: любой колхозный тракторист — почти готовый механик-водитель.

   Нужна ли при таких гордых планах профессиональная армия?

   Вот и прогоняют генералы до сих пор через казармы, дачестроительства и подсобные хозяйства всех мальчишек, до которых могут дотянуться. И даже не пытаются учить их боевым наукам. Да и опасно такое обучение. Сейчас солдат, доведенный до отчаяния дедовщиной и каторжной работой, может застрелить разве что соседей по караульному помещению. А умел бы целиться — того и гляди, достал бы какого-нибудь лампасоносца, который казарму десятой дорогой обходит.

   Потому и перевели доблестную советскую армию на малокалиберный патрон. Да ещё и послабее НАТОвского раза чуть ли не в полтора.

   Вот и оказалась реальная боевая эффективность новейших АК-74 куда меньше, чем старых АК-47/59. Хотя убойное действие не хуже. Зато останавливающего действия не хватает катастрофически. И импульс новой пули столь мал, что сбить человека с ног ей чаще всего не под силу.

   Да и действие по укрытиям ничтожное. Даже если пуля пробьёт дверь насквозь — дальше полетит куда угодно, только не в прежнем направлении.

   А уж бронежилет — препятствие для нового патрона совершенно непреодолимое. Эффект примерно тот же, какой давала броня штурмовика Ил-2. Броня была тонкая. Пуля со стальным сердечником её пробивала. Но при этом неизбежно начинала кувыркаться. И сердечник ломался о края пробитого отверстия. Дальше летели мелкие и поэтому безобидные осколки.

   На все эти семь бед ответ нашёлся один. Если в одну точку попадут две пули, вторая легко пройдёт в отверстие, пробитое первой, и добьёт противника, будь он за дверью или в бронежилете. И чтобы сбить с ног, двух пуль хватит.

   Сначала мы уменьшаем эффективность каждого попадания. Потом возмещаем эту потерю увеличением числа попаданий. Совсем как в стихах Кэррола.

   Правда, два патрона 5.45*39 тяжелее и дороже одного 7.62*39. А главное — попадания в одну точку при стрельбе очередями практически невероятны.

   Конечно, тут и оружейная мода сказалась. В большинстве современных автоматических винтовок (и даже в некоторых пистолетах, вроде итальянского Beretta 93R и немецкого Heckler & Koch VolksPistole 70) есть отсечка — ограничитель, выключающий очередь после третьего выстрела. Китайцы даже свою версию АК-47 отсечкой оснастили.

   Только смысл отсечки несколько в ином. Обычное автоматическое оружие после трёх выстрелов отдача уводит в сторону настолько, что при обычном прицеливании вероятность попадания в одиночного противника слишком уменьшается. Вот и отключается огонь. Но в большинстве винтовок сохранён наряду с трёхпульным и обычный, неограниченный, режим. Чтобы без помех вести самый массовый, бесприцельный, огонь.

   Вот так и родился легендарный конкурс. Вот почему уже по ходу его так легко отказались от требования к кучности трёхпульной очереди, зато кучность первых двух пуль повысили. Ведь если автомат нацелен точно, то двух пуль в одну точку хватит и для оглушения противника, и для дырки в бронежилете. А если нацелен плохо, то и три пули уйдут мимо мишени.

   Так и родилось оружие, позволяющее профессионалу высшего класса эффективно пользоваться боеприпасами, рассчитанными на новобранца.

   Эффективно ли?

   Как ни старайся, две пули в одну точку не лягут. Особенно если патроны массовые — значит, с высоким разбросом параметров. Любой профессионал предпочтёт один выстрел с большей пробивной и останавливающей способностью. Не зря новейшая разработка ЦКИБ СОО — автомат А-91М (главный конструктор В.П. Грязев) — рассчитана на старый патрон 7.62*39.

   А снайперские винтовки до сих пор делают под патроны начала века. Или даже под специальные, ещё мощнее — например, финский .338 (8.6*70) Lapua Magnum с энергией около 6800 Дж. Есть даже снайперские винтовки под патроны крупнокалиберных пулемётов — .50 (12.7*99) Browning (17000 Дж) и наш 12.7*108 (18900 Дж). Чтобы из такой попасть, нужен немалый опыт. Да и в плечо бьёт изрядно. Зато противник в любом бронежилете выводится из строя на любой дистанции, на какой можно его чётко увидеть в десятикратный прицел.

   Правда, оружие, соответствующее «абаканской» спецификации, вроде бы универсальнее. Можно и точно попасть, если есть возможность прицелиться, и очередями вслепую противника поливать, если нет другого выхода.

   Только вслепую чаще всего стреляешь по укрытию. А тут возможности тяжёлого патрона явно лучше. Он многие укрытия пробить может. Пуля же 5.45, даже если что и пробьёт, то дальше пойдёт боком — и никого за укрытием не ранит.

   Словом, условия конкурса «Абакан» противоречивы. Новобранец оружие для профессионала толком не наведёт. А профессионал боеприпасами для новобранца не поразит даже ту цель, в которую попадёт.

   Военные говорят: слишком сложно снабжать войска сразу двумя видами патронов. Но и сегодня в пехоте винтовочных патронов два. Единый пулемёт Калашникова ПК-61/69 использует патрон 7.62*54R образца 1889-го. А ведь такой пулемёт есть по меньшей мере в каждой роте. Так что на передовую всё равно приходится подавать два разных боеприпаса. Да ещё и пистолетные патроны нужны.

   Между прочим, профессионалы и впрямь предпочитают мощное оружие. Взгляните на чеченских боевиков в телерепортажах. Они в большинстве профессионалы — по крайней мере ничем, кроме стрельбы, зарабатывать не умеют. И носят они чаще всего АК-47/59. А кто посильнее, таскают ПК-61/69. Хотя он даже без патронов весит 9 кило в исходном варианте 1961-го года и 7.5 в модификации 1969-го. Да ещё и коробка с патронной лентой — 4–8 кило в зависимости от ёмкости. Зато любую цель за полтора километра поразит даже за бревенчатой стеной или окопным бруствером. АК-74 с полным боекомплектом — килограмма четыре. Но если из него никого не поразишь, то все эти килограммы — лишние.

   Итак, условия конкурса «Абакан» противоречивы. Обычные конструкторские решения заводят в тупик.

   Генрих Саулович Альтшуллер, создатель теории решения изобретательских задач (ТРИЗ), учит: противоречие, непреодолимое для конструктора, преодолевается изобретением. И если противоречие заложено в самой структуре системы, к которой относится конструкция, то изобретение требует выхода в надсистему.

   Противоречие в системе вооружений, в которую входит «Абакан», очевидно. Надо перейти в надсистему. Снять противоречие в структуре всей армии.

   Сейчас её пытаются строить из смеси новобранцев и профессионалов. Это и порождает все нелепицы.

   Без профессионалов не обойтись. Не говоря уж о сложных технических родах войск (флот, авиация), и в обычной пехоте есть задачи (вроде войсковой разведки), которые новобранцу не решить. Даже в армейских боевиках советских времён (например, «В зоне особого внимания») группа опытных офицеров и прапорщиков проходит через заслоны рядовых призывников, как нож через тёплое масло.

   Стало быть, придётся отказываться от новобранцев. Армия должна стать полностью профессиональной. Сколько бы дремучих генералов ни понадобилось для этого выкорчевать.

   А профессионалу «Абакан», увы, не нужен. Как бы ни обидно было нашим конструкторам. Всю их недюжинную изобретательность генералы направили на ложную цель. Придётся начинать работу заново. Новое оружие будет скорее всего чем-то между нынешним опытным автоматом А-91М и старой, давно испытанной снайперской винтовкой Драгунова СВД-64/91.

   Правда, может показаться, что точный автомат под лёгкий патрон нужен войсковым разведчикам. Носимый боезапас у них поневоле ограничен, а действовать в тылу противника приходится иной раз подолгу.

   Ан нет. Войскового разведчика лучше всего вооружать трофейным оружием. Или своим — но под вражеские боеприпасы. Вроде новейших модификаций АК под НАТОвский 5.56*45. Тогда проблем с патронами во вражеском тылу и вовсе не будет. Подстерёг одиночного вражеского бойца или отставший от колонны грузовичок — вот и пополнение боекомплекта. А уж если выйдешь живым из боя — подсумки всех покойников к твоим услугам.

   Может быть, армия, став профессиональной, и объявит конкурс «Абакан-2»: на оружие высокой кучности под НАТОвский патрон. Тем более что экспортные перспективы такого оружия несравненно выше.

   А может быть, и прочим нашим профессионалам такое оружие пригодится. Ведь энергия патрона 5.56*45 даже несколько выше, чем 7.62*39. Правда, действие по укрытым целям у него из-за малого калибра заметно хуже — но в целом приемлемо. Это, конечно, тоже компромисс. Но на существенно более высоком уровне.

   Одно лично для меня несомненно. АН-94 — да и любой другой конкурсант «Абакана» — проблем нашей армии не решает. Поэтому шансов на долгую жизнь и массовый выпуск не имеет. По конструкторскому таланту это и впрямь оружие будущего. По военной мысли, поставившей перед конструкторами ложную цель — оружие прошлого.