Лучшее — враг возможного

Анатолий Вассерман

   Как по-Вашему, кого лучше назначить министром внутренних дел Российской Федерации — комиссара Мегрэ или Эркюля Пуаро?

   Согласитесь, любой из этих виртуозов смог бы раскрыть большинство преступлений, запугавших ныне всё наше общество. Хотя, конечно, Пуаро в этом куда искуснее. Зато Мегрэ, со своими навыками комиссара полиции, даже организовал бы работу немалого числа милиционеров послабее. Да и социальные корни преступности он выявлял умело. Пожалуй, с министерскими обязанностями лучше справится Мегрэ.

   Если, конечно, найдётся способ отскрести его от книжных страниц.

   А пока такой способ не найден, приходится возлагать надежды на людей не столь блистательных. А иной раз и просто запятнанных. Скажешь «Александр Гуров» — и сразу вспомнится: неумолимый разоблачитель организованной преступности прославился в молодости тем, что застрелил ручного льва Кинга (возможно, и не зря). А Тельман Гдлян — и по сей день предмет жестоких споров: заслуженно арестовывал он хлопковоров в Узбекистане или раздувал дело?

   Хотя, конечно, Шерлок Холмс и Перри Мейсон тоже, вероятно, без недостатков не обошлись. Но их авторам не хотелось это подробно выписывать. Да и незачем было — в детективе хватает и тех недостатков, что у преступника.

   Зато каждый реальный деятель юриспруденции, искусства, политики — у всех на виду. И недостатки у него выискивают чуть ли не под лупой. Особенно если деятель знаменит. Ведь как прославились некогда открыватели пятен на Солнце!

   Так что любой, кому посчастливилось сделать что-нибудь серьёзное, будет ославлен как злодей. Особенно на фоне тех, кто ничего не делал, а посему внимания прессы не удостоен.

   Естественно, мы в праведном гневе отказываемся иметь дело со столь злокозненным моральным уродом. И оглядываемся в поисках прекрасных принцев. Которые в таком изобилии расселены по страницам романов и газет!

   А когда на горизонте возникает зло откровенное и грозное, мы даже не в состоянии всерьёз испугаться. Ведь на фоне пугал, порождённых нашим стремлением к охране собственного благородства, это зло вовсе не выглядит таким уж разрушительным.

   И вот уже честнейшие и совестливейшие люди страны призывают голосовать против всех: «Выбирать из двух зол — безнравственно!»

   Хотя даже сам господь бог творит добро из зла. Просто потому, что больше его на Земле делать не из чего.

   Впрочем, нам не привыкать быть святее папы римского и прозорливее вседержителя.

   Ведь даже из двух зол всегда можно выбрать меньшее. Хотя бы из чувства самосохранения. Конечно, мало кому нравится, что выбрать более приятного кандидата удастся лишь в 2000-м году. Но если победит неудобоназываемый кандидат — выборов в 2000-м просто не будет. В лучшем случае состоится голосование за кандидата нерушимого блока…

   А кстати, действительно ли выбирать предложено из двух зол?

   О претенденте говорить не буду. С ним всё ясно. Поговорю о президенте. Действующем. А посему ошибающемся.

   Конечно, чеченская кампания способна опозорить любого. Но хотелось бы узнать: часто ли удавалось арестовать разбойника, прикрывающегося толпой заложников, без крови? А тамошние разбойники обросли мощными службами пропаганды, обзавелись полноценной боевой техникой…

   Сейчас ухода из Чечни требует даже главный претендент на пост совести нации — Александр Исаевич Солженицын. Хотя суть конфликта исчерпала его же фраза: «Волкодав — прав, людоед — нет».

   Между прочим, президент попытался предотвратить формирование разбойничьего гнезда ещё в 1991-м, когда дудаевцы только захватили власть и были неизмеримо слабее. Объявил в Чечне чрезвычайное положение. Его отменили именно те, кто сейчас чаще и громче всего упрекают президента за нынешнюю кровь. И все мы этой отмене радовались.

   На фоне чеченской крови даже несчастья нашей экономики отступают на второй план. Хотя сами по себе они чудовищно болезненны.

   Разорение народа — главная тема нынешней пропаганды. Странно только, что тема эта не меняется с первых дней 1992-го. Хотя тогда видно было невооружённым глазом: разорение это — следствие отнюдь не считанных недель правления команды реформаторов, а предшествующих семидесяти коммунистических лет. Только говорили о разорении как раз те, кто был в нём более прочих повинен. И должен был за него отвечать.

   А мы, благородные и чисторукие, сразу после ночи с 18-го на 22-е озаботились только одним: как бы не начались запреты на профессию, как бы не пострадал кто-нибудь из убеждённых коммунистов. Ведь это так недемократично — карать за убеждения!

   Именно мы сохранили в неприкосновенности коммунистическое большинство верховного совета. Именно мы позволили коммунистам остановить реформы уже весной 1992-го. Именно мы отвечаем за все мучения страны, за все беды незавершённых реформ.

   Хотя, конечно, именно мы предлагали множество иных рецептов реформ. Которые, впрочем, добросовестно опробованы нашими соседями. Например, опыт Украины напоминает: реформы по Явлинскому (реализованные там) — отнюдь не то лучшее, какое могло бы стать врагом хорошего. Зато те страны (например, прибалтийские), где реформы начали как у нас, но не остановили на полпути — давно уже предмет нашей зависти.

   Мы же все неудачи реформ приписываем не коммунистам, сохранившимся во власти по нашей милости, а реформаторам: ведь они тоже некогда были коммунистами! А заодно надеемся: те коммунисты, которые сейчас сражаются за власть, тоже когда-нибудь последуют примеру своих противников и станут реформаторами. Ведь у Ельцина и Зюганова общее прошлое.

   Те общие предки обезьян и человека, которые были способны к совершенствованию, уже давно начали эволюцию и в конце концов стали людьми. А те, кто и по сей день остались обезьянами, по-видимому, к эволюции неспособны.

   Похоже, нас мало чему научил даже пример соседней Болгарии. В советские времена жизнь там всегда была лучше нашей. И реформы они начали раньше. И вели их активнее. Так что процветанию тамошнему мы завидовали долго.

   До тех пор, пока там не вернулись к власти коммунисты. Умеренные, впрочем. По сравнению не то что с Анпиловым, но даже с Зюгановым. Но и их хватило, чтобы организовать в стране первоклассного сельского хозяйства очереди за хлебом.

   Сейчас нам предоставляется благоприятный случай последовать болгарскому примеру. Причём делать для этого ничего не надо. Достаточно не явиться на выборы. Чтобы сохранить чистые руки. И не выбирать из двух зол.

   Сохранить чистые руки на стройке можно лишь одним способом — не работать. Сейчас строится новое общество, новая страна. Значит, те, кто гордится чистотой своих рук, в строительстве нового участвовать не намерены.

   А о выборе из двух зол можно говорить, лишь потеряв то, что, согласно философскому словарю, позволяет отличать доброе от дурного. Совесть.

   Ибо на самом деле мы никогда — и уж менее всего сейчас — не выбираем меньшее из двух зол. Мы выбираем лучшее из возможного.