Идеальная пара

   Перед выборами всё пока меняется чуть ли не ежечасно. Определённость достигнута разве что в борьбе за пост мэра Москвы. Единственным сколько-нибудь заметным противником нынешнего обладателя уважаемой должности премьера правительства Москвы, как и ожидалось, оказывается бывший обладатель не менее уважаемой должности премьера правительства России.

   Конечно, оценки этих деятелей очень различны.

   Главное достоинство Кириенко — кипучая молодость. Она же, по совместительству — главный его недостаток. Хотя опыт премьерской деятельности — недостаток ненамного меньший.

   Разумеется, наследство ему досталось тяжёлое. Но мало кто ожидал, что даже столь скромное наследство будет истрачено столь быстро.

   Дума наотрез отказывалась принимать предложенные Кириенко чрезвычайные меры, которые потом — с подачи Примакова — утвердила не задумываясь. Задним умом все мы крепки: когда страну клюнул наконец в темя давно обещанный жареный петух, Дума одумалась. Но неужели молодому премьеру и впрямь не хватало сил вразумить бездумцев заблаговременно?

   Правда, его увольнение через неделю после 17-го августа многие числят среди тягчайших ошибок президента. Только человек, окончательно поставивший крест на своей репутации, смог бы быстро и без колебаний сделать все шаги, следующие за дефолтом и девальвацией. И куда более болезненные. Но жизненно необходимые тогдашней российской экономике.

   Черномырдин — в надежде на второе пришествие в премьеры — не рискнул. Не говоря уж об брежневоподобном Примакове. Экономика пошла по иному пути. Долгому и мучительному. Зато не требующему непомерных усилий.

   О нынешнем отце города думают тоже достаточно разнообразно.

   Его борьба за изоляцию Москвы от приезжих поддерживается большей частью горожан. Но многие сомневаются, что эта часть — лучшая.

   Налоги с общефедеральных корпораций составляют лишь считанные проценты городского бюджета. Но — по довольно правдоподобным оценкам — именно эти проценты отделяют Москву от банкротства.

   Мэр гордится изобилием в городе малого бизнеса. Гордится справедливо: этот бизнес и образует основу экономической устойчивости Москвы. Но в то же время чиновный контроль в городе столь обилен, что московский климат — чуть ли не самый неблагоприятный в стране как раз для малого бизнеса.

   Юрий Михайлович прославлен умением доводить начатое до конца и заставлять даже самых нерадивых работать в полную силу. Но стоит ли нерадивых вообще держать на работе? Или начинать как раз те дела, которые без благодетельного отеческого надзора до конца не доходят?

   Городская Дума — полномочная представительница интересов и мнений горожан — поддерживает все начинания мэра и его правительства. Но мэр и правительство заботились о формировании этой Думы столь трогательно, что иное поведение избранных депутатов было бы чёрной неблагодарностью.

   Впрочем, все разноречия не заходят слишком уж далеко. Даже самые рьяные противники Юрия Михайловича не могут сказать о нём худшего, нежели то, что раньше говорили верующим в Иосифа Виссарионовича (до того как стало ясно, что говорить им что бы то ни было бесполезно — не услышат): «Почти всё доброе, что он сделал, сделал бы на его месте любой; почти всё дурное, что он сделал — его личное достижение». Но ясно, сколь легко зеркально отразить подобные заявления…

   А уж как человек наш мэр бесспорно очень хорош. Хотя бы в силу известной фразы недавнего юбиляра Александра Сергеевича Пушкина, применимой не только к президенту. Цитирую не дословно, а по памяти, чтобы подчеркнуть, сколь близка нам доселе мысль гения: «Правительство у нас всё ещё единственный европеец — в его власти было бы стать ещё во сто крат хуже, и никто бы этого не заметил». Если уж хватает человеку силы удержаться от безудержного бахвальства среди бурных потоков лести и от могучего самодурства при полной безнаказанности — значит, разума и внутреннего достоинства в нём более чем достаточно.

   Впрочем, противостоят не только столь выдающиеся личности.

   Речь не о том, что короля делает свита, и серьёзный политик на самом деле возглавляет достаточно обширную и активную команду. И уж подавно не о том, что за каждым заметным политиком стоят обширные общественные течения, чьи интересы он так или иначе выражает.

   Просто каждый из кандидатов не одинок даже чисто формально. В случае досрочного ухода мэра в эту должность немедленно — и до конца заранее установленного срока мэрских полномочий — вступает вице-мэр. Поэтому горожанам нужно выбирать не единственного кандидата, а готовую пару.

   Обычно лидеры затмевают своей яркостью возможных преемников. Тем не менее второе лицо может в любой момент стать первым.

   Юрий Михайлович, конечно, отказался от российского президентства в пользу Евгения Максимовича. Но кому неведомо, сколь переменчивы российские политические союзы!

   Да и Сергей Владиленович не застрахован от пушкинской строчки: «Цвёл юноша вечор, а нынче помер»…

   Так что к кандидатам в вице-мэры стоит присмотреться подробнее.

   Правда, нынешнего — и будущего — преемника Лужкова рассмотреть трудно. Бесспорное достоинство Валерия Павлиновича Шанцева — то, что на его фоне выглядит не слишком серой даже ночная кошка. Не говоря уж о такой яркой личности, как его нынешний начальник.

   Вероятно, есть у вице-мэра и иные немалые достоинства — хотя, как подобает коммунисту старой закалки, глубоко законспирированные. Иначе пришлось бы, чего доброго, поверить мнению ехидного Михаила Леонтьева: Лужков — не полновластный глава государства в государстве, вольный изгонять и миловать, а заложник чиновной толпы, лишённый возможности избавиться даже от откровенно никчемных.

   Зато кандидат в вице-мэры при Кириенко — пожалуй, сильнейший доселе сделанный ход в предвыборной кампании. Даже удивительно, куда смотрели советники Лужкова, почему упустили бесспорно лучшего и оставили мэра один на один с Шанцевым (так и хочется сказать «шанцевым инструментом», ибо во всех доступных глазу стороннего наблюдателя проявлениях Валерий Павлинович прост как лопата).

   Коренной москвич Вячеслав Леонидович Глазычев — не просто один из крупнейших в нынешней России архитекторов. Он — один из очень немногих умеющих ощущать город как единое целое. Поэтому способен решать проблемы города именно как проблемы целостного организма, а не по поговорке «Одно лечим — другое калечим».

   Правда, в Москве эту способность никогда не ценили. В отличие от большинства других крупных российских городов столица всегда развивалась стихийно. Не зря грибоедовский Скалозуб сказал: «Пожар способствовал ей много к украшенью» — иного способа убрать взаимно парализующие многовековые напластования попросту не было. Даже легендарный генеральный план 1935-го года реализован лишь в такой же скромной степени, как и все планы советской власти. А с 1970-го по 1980-й год главным архитектором Москвы — ответственным за архитектурный ансамбль города в целом — был Чечулин, знаменитый именно отрицанием понятия архитектурного ансамбля как такового. И город от его бурной деятельности намного хуже выглядеть не стал. Да и нынешнее чудотворчество любимцев мэра — что маниакально шутливого Церетели, что шизофренически серьёзного Клыкова — не выглядит в общем городском хаосе самым инородным телом.

   Наверное, как раз поэтому Юрию Михайловичу именно этой способности острее всего и не хватает.

   Попробую объяснить, зачем она всё-таки в Москве нужна. Вот один пример — столь простой, что я сам в состоянии его постичь.

   Исторически сложившаяся планировка Москвы — радиально-кольцевая. При этой планировке концентрация транспорта в центре многократно выше, чем при любой другой. Соответственно и движение сложнее.

   Мэр борется с автомобильными пробками героически.

   Запрещён дневной въезд в центр грузовиков (исключение сделано только для ЗиЛовских «Бычков» — мэр стимулирует сбыт продукции принадлежащего городу завода). На одностороннее движение переведено множество центральных улиц, включая охватывающие Кремль и Китай-город. Юрий Михайлович мечтает перевести на одностороннее движение Садовое кольцо. Хотя это, скорее всего, парализует все окрестные проулки — они явно не приспособлены для пропуска половины автомобильного потока, даже через просторы кольца просачивающегося с трудом.

   Радикальное решение лежит, похоже, в совершенно иной плоскости.

   Даже не в плоскости, а в объёме. Надо бы многократно увеличить число транспортных развязок на пересечениях в центре основных магистралей. Например, когда Владивосток захлебнулся в потоке подержанных японских автомобилей, именно так поступил его мэр Виктор Черепков. Чем снискал себе уважение всех горожан. И, конечно, неразрывно с этим уважением связанную ненависть краевых властей.

   Из центра необходимо выводить всё автомобилеёмкое. Прежде всего офисы: около российского жилья автомобилей пока меньше. Кстати, возводимый по инициативе мэра новый деловой центр смещён от центра исторического и геометрического не столь далеко, чтобы резко снизить транспортную нагрузку. Да и смещён в западную, наиболее загруженную, сторону.

   Нужно совершенствовать в центре общественный транспорт. В пределе, при должном его развитии, въезд внутрь Садового кольца личного транспорта следовало бы вовсе исключить. В конце концов, там и пешком из любой точки в любую меньше часа хода. А в автомобиле в час пик заметно больше.

   Правда, всё это требует от городского бюджета немалых потерь. Например, арендная плата с офисов на окраинах несравненно ниже, чем в центре. А жильё в центре и вовсе нуждается в доплатах от города. Не говоря уж о несчётных миллионах на двухуровневые развязки в плотной городской застройке.

   Но когда деньги нужны, они найдутся. Не рой Манежную яму, не возводи частные офисные здания на казённые деньги — и на развязки, и даже на подземные гаражи хватит. Хотя Пётр Колумбович Церетели напротив макета в натуральную величину Храма Христа Спасителя не в пример колоритнее…

   Кстати, из всех сорока сороков московских храмов этот бесспорно худший по архитектуре. Его творец Константин Аркадьевич Тон точно отражал характер заказчика и дух эпохи. Не его вина, что эпоха Николая I Александровича Романова — тягчайшая, тупейшая и бездарнейшая за весь XIX век.

   Итак, предвыборный расклад вроде бы уравновешен. Прекрасный мэр доукомплектован вице-мэром, замечательно соответствующим суворовской аттестации офицера, по понятным причинам пожелавшего остаться неизвестным: «В бою скромен». Зато сомнительный кандидат укрепил свои тылы специалистом, лучше которого не то что в городе — в стране найти трудно.

   Более того, Вячеслав Леонидович несравненно больше Сергея Владиленовича заслуживает мэрства. Именно глава города должен находить принципиальные решения общегородских проблем. А его заместитель — эти решения исполнять. В исполнительности Кириенко вряд ли кто всерьёз усомнится.

   А ещё лучшим вице-мэром при Глазычеве был бы Лужков. Он не только исполнителен. Он умеет, получив самые общие представления о цели, находить точные и краткие пути к ней. Он изучил на практике все закоулки городского хозяйства, так что из любого экономического тупика найдёт выход. Он, наконец, человек командный и хорошему лидеру будет верен.

   Хотя сам Глазычев как лидер вряд ли достаточно хорош. Слишком уж творческая это личность. Слишком многие варианты решений видит одновременно. Слишком трудно ему делать окончательный выбор. Слишком скован он под внимательными взорами пристрастной публики.

   Зато Юрий Михайлович от внимания буквально расцветает. И выбирать умеет быстро и точно лучший вариант из рассматриваемых. Жаль только, что на рассмотрение к нему далеко не всегда попадают лучшие варианты из возможных. Потому и делает он для города меньше, чем в принципе можно.

   Выходит, идеальный для нас всех расклад — именно мэр Лужков и вице-мэр Глазычев. Превратности политической интриги разбросали по разным сторонам баррикады именно тех, чей совместный труд городу необходим.

   В который раз нам предложен выбор между двумя докторами. Один нежно и трудолюбиво залечит каждую царапинку и примочит каждый синяк. Другой искусно и долго будет учить нас двигаться столь точно и изящно, чтобы ни обо что не ушибаться и не царапаться.

   Вот если бы оба они для нас поработали! Да, видно, пока не судьба…